Кузанский и принцип совпадения противоположностей
Николай Кузанский и принцип совпадения противоположностей
Одним из соответствующих представителей ренессансной философии был Николай Кузанский (1401-1464). Анализ его учения позволяет в особенности ясно узреть различия меж древнегреческой и возрожденческой трактовками бытия.
Николай Кузанский, как и большая часть философов его времени, ориентировался на традицию неоплатонизма. Но при всем этом он переосмыслил учение неоплатоников, начиная с центрального для их понятия одного. У Платона и неоплатоников, как мы знаем, единое характеризуется через противоположность «иному», не-единому. Эта черта всходит к пифагорейцам и элеатам, противопоставлявшим единое многому, предел — безграничному. Кузанец, разделяющий принципы христианского монизма, отторгает древний дуализм и заявляет, что «одному ничто не обратно». А отсюда он делает соответствующий вывод: «единое все есть» — формула, звучащая пантеистически и прямо предваряющая пантеизм Джордано Бруно.
Эта формула неприемлема для христианского теизма, принципно отличающего творение («все») от творца (одного); но, что более принципиально, она отличается и от концепции неоплатоников, которые никогда не отождествляли единое со «всем». Вот здесь и возникает новый, возрожденческий подход к дилеммам онтологии. Из утверждения, что единое не имеет противоположности, Кузанец делает вывод, что единое тождественно безграничному, нескончаемому. Нескончаемое — это то, больше чего ничего не может быть, Кузанец потому именует его «максимумом»; единое же — это «минимум». Николай Кузанский, таким макаром, открыл принцип совпадения противоположностей (coincidentia oppositorum) — максимума и минимума. Чтоб сделать более приятным этот принцип, Кузанец обращается к арифметике, указывая, что при увеличении радиуса круга до бесконечности окружность преобразуется в нескончаемую прямую. У такового наибольшего круга поперечник становится тождественным окружности, более того — с окружностью совпадает не только лишь поперечник, да и центр, а тем точка (минимум) и нескончаемая ровная (максимум) представляют собой одно и то же. Аналогично обстоит дело с треугольником: если одна из его сторон нескончаема, то и другие две тоже будут нескончаемыми. Таким макаром доказывается, что нескончаемая линия есть и треугольник, и круг, и шар.
Совпадение противоположностей является важным методологическим принципом философии Николая Кузанского, что делает его одним из родоначальников новоевропейской диалектики. У Платона, 1-го из огромнейших диалектиков античности, мы не находим учения о совпадении противоположностей, так как для древнегреческой философии характерен дуализм, противопоставление идеи (либо формы) и материи, одного и безграничного. Напротив, у Кузанца место одного сейчас занимает понятие животрепещущей бесконечности, которое и есть, фактически, совмещение противоположностей — одного и безграничного.
Проведенное, хотя и не всегда поочередно, отождествление одного с нескончаемым потом повлекло за собой перестройку принципов не только лишь древней философии и средневековой теологии, да и древней и средневековой науки — арифметики и астрономии.
Ту роль, какую у греков игралось неразделимое (единица), вносящее меру, предел как в сущее в целом, так и в каждый род сущего, у Кузанца делает нескончаемое — сейчас на него возложена функция быть мерой всего сущего. Если бесконечность становится мерой, то феномен оказывается синонимом четкого познания. И по правде, вот что вытекает из принятых Кузанцем предпосылок: «… если б одна нескончаемая линия состояла из нескончаемого числа отрезков в пядь, а другая — из нескончаемого числа отрезков в две пяди, они все-же с необходимостью могли быть равны, так как бесконечность не может быть больше бесконечности». Как лицезреем, перед лицом бесконечности всякие конечные различия исчезают, и двойка становится равна единице, тройке и хоть какому другому числу.
В геометрии, как указывает Николай Кузанский, дело обстоит так же, как и в математике. Различение оптимальных и иррациональных отношений, на котором держалась геометрия греков, Кузанец заявляет имеющим значение только для низшей интеллектуальной возможности — рассудка, а не разума. Вся математика, включая математику, геометрию и астрономию, есть, по убеждению Кузанца, продукт деятельности рассудка; рассудок как раз и выражает собственной основной принцип в виде запрета противоречия, другими словами запрета кооперировать противоположности. Николай Кузанский возвращает нас к Зенону с его феноменами бесконечности, с тем, но, различием, что Зенон лицезрел в парадоксах орудие разрушения неверного познания, а Кузанец — средство созидания познания настоящего. Правда, само это познание имеет особенный нрав — оно есть «умудренное незнание».
Тезис о нескончаемом как мере заносит преобразования и в астрономию. Если в области математики и геометрии нескончаемое как мера превращает познание о конечных соотношениях в ориентировочное, то в астрономию эта новенькая мера заносит, не считая того, к тому же принцип относительности. И по правде: потому что четкое определение размеров и формы мироздания может быть дано только через отнесение его к бесконечности, то в нем не могут быть различены центр и окружность.
Рассуждение Кузанца помогает осознать связь меж философской категорией одного и космологическим представлением старых о наличии центра мира, а тем — о его конечности. Осуществленное им отождествление одного с безграничным разрушает ту картину космоса, из которой исходили не только лишь Платон и Аристотель, да и Птолемей и Архимед. Для древней науки и большинства представителей древней философии космос был очень огромным, но конечным телом. А признак конечности тела — это возможность различить в нем центр и периферию, «начало» и «конец». Согласно Кузанцу, центр и окружность космоса — это бог, а поэтому хотя мир не нескончаем, но его нельзя помыслить и конечным, так как у него нет пределов, меж которыми он был бы замкнут.